«Обновленная Конституция 2020 — идеологическое кредо современной России»

Участники:

Баранов С.Д., политолог, кандидат социологических наук, эксперт «Изборского клуба»

Волобуев С.Г., философ, эксперт ЦСКП, координатор проекта «Гражданский экзамен»

Межуев Б.В., кандидат философских наук, доцент МГУ

Солозобов Ю.М., политолог, директор международных программ Института национальной стратегии

Юрьев Д.А., политолог, публицист, политический обозреватель телеканала «Царьград»

Статья 13 принятой в 1993 году Конституции содержит запрет на установление государственной или обязательной идеологии. К сожалению, ст.13 часто трактовали как отказ не только от идеологии, но и от мировоззрения, от ценностей. Причина — непонимание либо игнорирование существенной разницы между идеологией и мировоззрением.

Идеология — это жесткая система политических взглядов и политических целей, у которой всегда есть конкретные авторы. Например, в преамбуле Конституции КНР прописано — «воплощаем в жизнь идеи Мао Цзэдуна, Дэн Сяопина и Си Цзиньпина». В преамбуле Конституции Ирана — идеи аятоллы Хомейни. В преамбуле Конституции СССР упоминались идеи Ленина, научный коммунизм. Вот это — государственная или обязательная идеология! Ее в обязательном порядке изучают в вузах, штудируют чиновники и госслужащие. Ничего подобного в современной Российской Федерации нет, и, видимо, никогда не будет. В нашем идеологическом пространстве нет концепта, сменившего марксизм-ленинизм. Но в России есть ценности, которые консолидируют общество, которые разделяет российское «моральное большинство». Вместе они образуют наше мировооззрение и создают нашу идентичность. Дают ответ на вопрос «Кто мы?» в современном мире. Набор этих идей и ценностей и составляет российское «идеологическое кредо», российское видение мира.

Александр Рудаков

Мне хотелось бы рассказать о двух вариантах идеологии — формальных, утвержденных в официальных документах и обязательных для исполнения, и неформальных, закрепленных консенсусом элит. Однако я понимаю сейчас, что важнее подчеркнуть иную дихотомию — «жестких» и «мягких» идеологий.

«Жесткие» идеологии предписывают государству те или иные цели — например, строительство коммунизма или борьбу за демократию во всем мире. Идеологии «мягкие» не столько предписывают цели обществу, сколько — формальным или неформальным образом — блокируют определенные формы политического целеполагания, предположительно не совместимые с принципами данного общества.

В этом плане российская Конституция могла бы явиться основой именно «мягкой» идеологии страны, но для этого необходимо, чтобы ее положения принимались всерьез.

Самый очевидный пример — это установка на территориальную целостность. Если это не просто декларация, а базовая доминанта будущей идеологии, толерантное отношение государства к политическим партиям и силам, отрицающим крымский выбор России 2014 года, невозможен. Речь не идет о том, чтобы налагать запрет на их деятельность, но об определенном публичном остракизме такого рода движений и ресурсов, отказе от их поддержки за счет денег налогоплательщиков и государственных дотаций.

Следует понять, что может являться такого рода базовыми установками, не просто закрепленными в Конституции, но утвержденными как обязательный компонент идеологии, не допускающий пересмотра. Идеология в этом смысле зависит от элитного консенсуса, но без самой идеологии данный консенсус невозможен, если только он не является сделкой для реализации частных интересов.

Понятно, что в обществе всегда будут диссиденты, рассчитывающие на смену идеологической парадигмы, понятно также, что общество, более менее уверенное в себе, будет способно справляться с диссидентами, не прибегая к репрессивным механизмам, за счет того, что я бы назвал консервативным просвещением — то есть постепенным вовлечением в консервативный консенсус широких сегментов интеллектуального класса страны.

Борис Межуев

Конституция РФ как основной документ права не является специальной формой выражения идеологии, хотя, бесспорно, содержит важные идеологические положения. У идеологии есть и свои специфические «чистые» формы выражения. Из этого нужно исходить в дискуссии, оценивая роль и влияние поправок к Конституции.

Принятые поправки масштабны, носят не просто государственный, а цивилизационный характер: содержат важные идеологические новации, направленные на утверждение самобытной русской, славянской, шире восточноевропейской цивилизации.

Поскольку жизнь в русской цивилизации не регулируется в большей мере рациональностью, в частности, нормами права, как на западе, то для того, чтобы изменения в Конституции не забылись и были реализованы, их нужно внедрять в законодательстве, и актах государственного планирования.

Сергей Баранов

С понятием идеология нужно что-то делать. Либо давать 13 статье Конституции соответствующее толкование, соответствующее реалиям рубежа 80-х и 90-х годов. Либо пользоваться другими понятиями: мировоззрение, гражданская философия и т.п. В любом случае 13 статья Конституции не означает запрет на смыслы, на ценности, на мысли. Хотелось бы, чтобы нынешняя дискуссия о Конституции выразилась в укреплении гражданского, конституционного самосознания, чтобы конституционное самосознание, в свою очередь, породило гражданский конституционный патриотизм. Это и есть идейная, мировоззренческая платформа общенационального масштаба, возможность которой мы сегодня обсуждаем.

Сергей Волобуев

Конституция как таковая — прежде всего документированное идеологическое обоснование системы государственной власти, учредительный документ государства как такового. Юридическая часть — это реализация идеологической установки. Самая первая Конституция Нового времени — Конституция США — это «евангелие» гражданской религии США. В неё заложена неизменность — Конституция остаётся константой, поправки только дополняют её. Любая Конституция должна быть константой, на которой стоит государство.

В 1993 году у нас вместо 6 статьи Конституции СССР (о руководящей и направляющей роли КПСС) появилась 13 статья п.2 Конституции РФ (о запрете государственной идеологии), которую стали интерпретировать, как запрет на национальную идею. Так быть не должно, Конституция по своей сути должна отражать общенациональное мировоззрение, национальную идею.

Дмитрий Юрьев

Любая конституция выполняет две главных цели — переучреждает или обновляет модель государства, а также формализирует или даже формирует политическую нацию. По сути, конституция — важнейший идеологический документ, который на данном этапе определяет политическую норму в обществе. В наиболее концентрированном виде эта норма находит свое выражения в конституционных константах — неизменяемых принципах конституционного строя.

Конституционные принципы органично входят в клятву государственного служащего и воинскую присягу. То есть определяют тот образ страны, ради которого следует жить и стоит умирать. В этом плане новая редакция Конституции РФ от 2020 года выглядит довольно рыхлым документом и не тянет на роль идеологического кредо. Ее даже можно назвать «облачной конституцией», по аналогии с термином «облачное хранилище».

Юрий Солозобов

Не соглашусь с этим тезисом. В центре Конституции стоит понятие человека как высшей ценности. Новые поправки обогащают понятие человека. Они вносят очень важный сюжет о том, что существенной частью человека как личности, как гражданина является экзистенциальные вещи — любовь к Родине, забота о культурном наследии, воспитание своих потомков исходя из ценностей и смыслов нашего наследия.

Может ли обновленная Конституция стимулировать политическую мысль? Хотелось бы, чтобы так получилось, чтобы сформировалось смысловое облако политической мысли, может быть внутренне противоречивое, насыщенное дискуссиями, но которое существует благодаря принятию конституционных рамок. Вследствие этого принятия, в диалоге и полемике, у нас, может быть, начнется интеллектуальное движение. Мы и наши оппоненты должны учиться видеть друг в друге граждан.

Сергей Волобуев

Конституция-93 обеспечивала «константу» в течение 20 лет. Позиция «нельзя менять Конституцию» (позиция Президента) была основой государственности. «Русская весна» 2014 года создала новое «крымское большинство» (не «большинство стабильности» 2000 года, основанное на ценностях благополучия и комфорта, а «большинство возрождения», готовое на жертвы ради патриотических сверхценностей). Возник запрос на переучреждение идеологии. А значит — на переучреждение государства, в котором «русское», вера в Бога, ценности семьи и примат российского законодательства заменят «ценности принадлежности к цивилизованному западному миру».

Потребность в реформировании системы власти, провозглашённая Путиным 15 января 2020 года, не случайно дополнилась потребностью в идеологических поправках к Конституции. Запрос на «Большой Транзит» требует идеологического самоутверждения страны. Не случайно, что, как и в 1990 году, страна пока выбрала путь бесчисленных поправок к уходящей Конституции. Номенклатура не хочет переучреждения страны, а народ и президент движутся в эту сторону.

Путь к принятию новой Конституции (через созыв Конституционного собрания) станет стратегической базой Большого Транзита, который обеспечит преемственность «эпохи Путина» и сохранение её завоеваний.

Дмитрий Юрьев

Что произошло 1 июля 2020 года? Поправки в Конституцию — это встреча нашей культурной традиции и правовых универсалий, закрепление в тексте Основного закона страны конкретных формул понимания универсальных принципов права, прав и свобод человека в контексте смыслов и ценностей российской культуры. При этом хотелось бы предостеречь от разрыва преемственности нашей новейшей истории. Поправки в Конституцию — это не отрицание Конституции 1993 года и не принятие новой Конституции. Это именно поправки, с учетом нашего недавнего исторического опыта и с учетом ценностей обретенной нами традиции. В зоне ответственности интеллектуалов — удержаться от соблазна говорить о «новой» Конституции. Конституция осталась неизменной.

Сергей Волобуев

Поддерживаю тезис о том, что нужно сохранить преемственность нынешней Конституции, и отказаться от постоянных перезагрузок государства. Принятых изменений достаточно, чтобы сгладить негативные и устаревшие места Конституции 1993 года.

Они дадут импульс политической мысли, при условии, что будут соответствующие изменения в государственных документах на уровне законов, актов стратегического планирования, концепций, где как раз политическая мысль может пригодится.

Идеологию России нужно строить не только на типовом документе Конституции, представляющем собой заимствованный у других стран алгоритм для машины государства, но и на комплексном научном представлении о цивилизационном типе человека и общества в России. Через 10-15 лет на этой основе может быть принята новая конституция, если это понадобится.

Сергей Баранов

В целом, редакция Конституции 2020 сделала значительный шаг в купировании стратегических угроз России. Но это, на мой взгляд, лишь один из шагов, в поэтапной настройке Конституции РФ к современным реалиям. Позитивный опыт конституционной реформы в Казахстане показывает, что только последовательным эволюционным путем и постоянным экспертным сопровождением можно добиться желаемых результатов. Уверен, что Конституционная реформа будет продолжаться и далее, хотя бы для того, чтобы развитие России шло без потрясений и революций.

Юрий Солозобов

Российская Конституция укрепила свой аксиологический фундамент. При этом никакого «ценностного разрыва» с текстом 1993 года не наблюдается. Скажу даже более того — Конституция в ее нынешней редакции преемственна не только ценностно-символическому ряду Конституции 1993 года, но и ценностям «мирового сообщества», как они понимались в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Тем ценностям, которые сейчас самой влиятельной и богатой частью этого «сообщества» перечеркнуты и отброшены.

Обновленная Конституция 2020 дает гарантию, что никто не сможет изменить нашу жизнь помимо нашей воли, как это произошло в других странах, где представления об истории, семье, морали, религии, культуре были переформатированы всего лишь за четверть века под давлением анонимной информационно-политической машины, без учета мнения большинства людей.

Современная российская Конституция — это символический «ответ идентичности» на вызовы глобальной деидентификации.

Александр Рудаков