Принесет ли Европарламент пользу России
6 июня — 2019
По итогам выборов в Европарламент (ЕП) центристы потеряли правящее большинство и должны будут договариваться с теми, кто прошел в палату благодаря критике общеевропейских ценностей. Теперь ЕП перестал быть монолитным, как ранее. Этим фактом может воспользоваться Россия. О том, как это делать и что означают итоги этих выборов, шла речь на круглом столе в редакции газеты ВЗГЛЯД.
Накануне состоялось заседание клуба «Экспертный взгляд» с участием ведущих российских политологов, организованное Экспертным институтом социальных исследований (ЭИСИ) совместно с газетой ВЗГЛЯД. Темой обстоятельного и при этом эмоционального обсуждения стали недавние выборы в Европарламент.
Модератор круглого стола Екатерина Соколова, руководитель Департамента стратегических исследований и прогнозирования ЭИСИ, предложила экспертам высказаться о том, как «изменение лица» Евросоюза скажется на отношениях ЕС и России, а также — какой урок из этого события может извлечь отечественная политическая система.
Председатель правления Центра политических технологий Борис Макаренко поделился оптимистическим взглядом на эти итоги. То, что явка выросла на 9% по сравнению с прошлыми выборами, «означает, что евроскептики разбудили интерес к политическому участию в этих выборах», сказал Макаренко. И речь не только о росте популярности новых «евроскептических» партий — они также разбудили когорту своих оппонентов, отметил Макаренко.
Руководитель экспертного совета ЭИСИ Глеб Кузнецов заметил, что повысившаяся явка объясняется в том числе технической причиной: она подросла за счет возможностей интернет-голосования, которое впервые применялось в некоторых странах. На следующих выборах ожидаемая явка окажется еще выше, когда процесс интернет-голосования будет упрощен для избирателей.
Что касается выборов в Европарламент, то, по мнению Кузнецова, явке также способствовало и то, что кое-где параллельно проходили местные выборы. «Самая высокая явка в тех странах, где было совмещение местных — интересных всем — выборов с никому не интересными выборами в Европарламент», — сказал Кузнецов.
По оценке Макаренко, теперь правые популисты и евроскептики состоялись как политическая сила, которая «надолго задержится» в Европарламенте, благодаря чему сможет создавать коалиции с другими игроками и влиять на европейскую повестку дня, в частности затягивать некоторые процессы. «Это одна из черт демократии», — пояснил Макаренко.
В то же время, по его словам, «жесткому евроскептицизму как явлению пришел конец». Политолог пояснил, что тем, кто хочет попадать в ЕП, нужно становиться более умеренными и начинать играть по правилам европейской политики.
«Либеральная демократия начинает интегрировать в себя правых популистов, как раньше «зеленых» и социал-демократов», — отметил Макаренко.
Говоря об успехе «зеленых» на выборах в ЕП, Макаренко описал их избирателей в терминах «другие левые» или «новые левые» — как «городской образованный, разделяющий либеральные ценности, которые в современной конфигурации откатываются скорее налево, молодой средний класс».
На вопрос Екатерины Соколовой о потенциале «зеленых» на российских выборах Макаренко ответил, что у нас экология в традиционной повестке дня приоритетом еще долго не станет. У нас «зеленые» все же могут состояться, но не как защитники окружающей среды в прямом смысле, а скорее в переносном смысле — комфортной среды обитания. «На это запрос точно существует», — заявил Макаренко.
В свою очередь директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий согласился с утверждением Макаренко о потере импульса жесткими евроскептиками. «Но эта потеря происходит из-за того, что евроскептицизм становится мейнстримом, якобы смягчается», — считает Кагарлицкий.
Он убежден, что успех евроскептиков сулит ЕС более серьезные потрясения, чем Брексит. «На первый план выходит не идея выхода одной отдельной взятой страны из Евросоюза, а идея реформы Евросоюза. Я напомню людям, жившим в Советском Союзе, чем закончилась попытка реформы Союза на основе ново-огаревского процесса. Мы это очень хорошо знаем. На самом деле идея реформы Евросоюза гораздо более разрушительна, чем идея выхода одной отдельно взятой страны. Потому что никакого рецепта реформы нет – ни у евроскептиков, ни у еврооптимистов. При этом как раз успех евроскептиков показывает неизбежность этой реформы» — подчеркнул Кагарлицкий.
Кагарлицкий также попытался объяснить, почему успехов добились именно правые популисты, а не левые, для которых ЕП «был традиционной площадкой». «Произошел сознательный отказ от классового подхода, от своей социальной базы, которая ушла к правым популистам. Будучи человеком левых взглядов, я при этом очень рад успехам «Национального объединения» Марин Ле Пен во Франции. Это единственный способ вразумить левых, объяснить им: все, ребята, возвращайтесь к своей традиционной социальной базе, пока есть возможность. Или вас не будет через некоторое время. Это понимает Жан-Люк Меланшон (его партия может рассчитывать на шесть мест в ЕП), поэтому он пока на коне», — подчеркнул Кагарлицкий.
В целом прошедшие выборы указали на кризис традиционных партий. «Появление популистских движений отражает социальную трансформацию структуры общества, слабость социальных связей», — убежден Кагарлицкий.
Глеб Кузнецов назвал главным уроком данных выборов то, что «больше нет ни правых, ни левых, ни популистов, ни истеблишмента».
«Миф, в котором любят находиться наши политологи, что есть крепость истеблишмента, а вокруг ее осаждают популисты, то происходящее в Европе показывает, что этого мифа больше нет, в доме Облонских все смешалось. И в этом странным образом коренится секрет неуязвимости Евросоюза. Никакие изменения реально не реализуемы!» — говорит Кузнецов.
Он убежден, что выборы в ЕП интересы тем, что на них «обкатывают» новые идеологические тенденции и технологии, которые будут востребованы на национальных выборах через пять–семь лет.
«Чем вообще интересны выборы в Европарламент? Они не очень важны для внутренней повестки тех стран, которые в них участвуют, стран Евросоюза. Но там обкатываются все новые идеологические тенденции, новые технологии, заметил Кузнецов.
Тезис, что выборы в ЕП становятся репетицией национальных выборов, поддержал директор Фонда прогрессивной политики Олег Бондаренко. Однако он не согласен с тем, что больше нет деления на левых и правых. По его словам, на такое деление указывает отношение к вопросам налогообложения, рабочих мест, к миграции и семейным ценностям, в частности к ЛГБТ-сообществу.
«Происходит поляризация политических сил. Электорат уходит от одних к другим», — сказал Бондаренко, добавив, что итоги выборов вновь подтверждают тезис о постепенном крахе модели мультикультурной Европы. Среди вызовов для нового состава ЕП эксперт указала проблему регионального сепаратизма, упомянув Косово, Каталонию, Фландрию и Шотландию.
Также, по его словам, одним из главных вопросов для Европы и нового Европарламента теперь становится концепция отношений с США, которые многие десятилетия были для ЕС «другом, партнером и старшим братом». Сейчас, с учетом вполне вероятного второго срока Трампа, США превращаются из друга в соперника. Как выстраивать отношения с американцами как соперниками, в Европе вообще мало у кого есть ответ.
В свою очередь политолог Леонид Поляков считает, что ожидания по поводу правого уклона не оправдались, так как в результате они потеряли в Европарламенте 16 мест, левые набрали 10. «Но центристская коалиция, которая раньше имела 402 голоса и рулила в Европарламенте, потеряла большинство. У них только 332 голоса. Сейчас вопрос в том, кто будет тем довеском, который будет обеспечивать нужный результат». Поляков добавил, что правящая коалиция будет «непростой» и синхронность работы ЕП нарушится.
Он отметил также, что в самых крупных странах ЕС — Германии, Франции, Великобритании и Испании — победили левые, на периферии — в Чехии, Польше, Болгарии, Италии — правые.
«Это значит, что выстраивается новый формат напряженности. В Евросоюзе четко появляется центр и периферия», — пояснил Поляков. Политолог убежден, что Россия для взаимодействия с ЕП должна вырабатывать стратегии работы с отдельными фракциями, а потом с национальными представителями этих фракций. «Госдума обладает потенциалом парламентской дипломатии и не реализует ее. Попытки были... Но теперь появляются новые шансы. От прежнего монолитного Европарламента осталось немногое. Надо уметь просачиваться в эти щели», — призывал Леонид Поляков.
С этим утверждением согласился профессор кафедры российской политики факультета политологии МГУ, доктор политических наук Андрей Манойло. По его словам, для России новый состав ЕП дает больше возможностей для того, чтобы пользоваться ситуационными коалициями. А что касается функционирования Европарламента, то, несмотря на успех евроскептиков, без центристов будет невозможно «провести ни одно решение, но им придется «покупать» недостающие голоса».
«Отдельные голоса — штучный товар. Это комбинации, договоренности. Это борьба за небольшие порции очень дорогих голосов. Это поле, где Россия может влиять на повестку опосредованно, предлагая определенные повестки для влияния на баланс сил», — полагает Манойло.
Руководитель аналитического департамента «Минченко-консалтинг» Кирилл Петров рассказал о том, как происходящее с европейским политическим ландшафтом можно соотнести с российскими условиями.
«Мне кажется, наиболее интересным (интересным с точки зрения выборов в Европарламент как проявления длительных процессов внутри ЕС) является сценарий кризиса и распада партийных систем, — заметил Петров. — Наша партийная система, конечно же, молодая, но она по своей стабильности уступает даже французской. А французская, как мы видим, полностью распалась. Произошла такая реакция, когда старые партии были полностью замещены новыми. Это, с одной стороны, популизм, с другой — мейнстрим. В любом случае социал-демократы на обочине этого процесса. Что-то такое, как мне кажется, и ждет Россию по мере старения лидеров наших вождистских партий».
В качестве потенциальной угрозы для наших системных партий Петров привел пример Великобритании. «Расколотость Великобритании, которую показали выборы, не дает никакого ответа, как можно провести Брексит. 35% за то, чтобы уйти навсегда, хлопнув дверью, 35% за то, чтобы никогда никуда не уходить, все переиграть, а центристские партии не занимают никакую жесткую позицию по этому вопросу и проигрывают. Можно, наверное, спроецировать на Россию такую ситуацию, что если в повестке окажется какой-то один вопрос, то системные партии провалятся, не заняв никакой позиции. Правда, сложно сказать, какой это может быть вопрос», — резюмировал Петров.
Политолог Михаил Ковалев сделал акцент на том, что реальность часто превосходит самые смелые прогнозы: «Всего пять лет назад у Европы не было проблемы Украины и сложных отношений с Россией, не было Брексита, Трампа и евроскептиков в таком количестве, сила Меркель казалась незыблемой. Невозможное возможно оказалось там, где, казалось, ничего подобного произойти не может».
В качестве полезных выводов для отечественной политической системы эксперт указал на интернет-голосование, привлекающее новых избирателей.
Ковалев уверен, что именно возможность голосовать через интернет в будущем обеспечит прирост явки на российских выборах и извлекать уроки из этого нужно уже сейчас. «Придут голосовать те, за кого партии сейчас не борются», — предупредил Ковалев, подчеркнув, что мобилизация избирателей через интернет обладает большими возможностями, чем работа с избирателями в офлайне.
С этим утверждением согласился и Глеб Кузнецов, который выразил уверенность, что использование в России технологий интернет-голосования в среднем сможет поднять явку до 70%.